«Теперь девочки знают, что есть человек, которому они не безразличны»: история наставницы

После учебы Татьяна очень хотела вырваться из маленького города и поехала работать в Москву, но через несколько лет вернулась и сейчас говорит о своем доме с большой теплотой. Здесь она обустроила жизнь своей семьи, занимается образованием детей и любимой профессией.

«Однажды я поймала себя на пике потребительского недовольства, у меня накопилось много ожиданий: хочу то, хочу это, почему у меня чего-то нет.

---

А потом подумала: брать, значит, хочешь, а как насчет того, чтобы отдавать?

---

Тогда появились мысли (может прозвучит пафосно, но я так чувствую) нести какое-то служение этому миру. Моим детям 8 и 11 лет, и в них я вкладываю все свои силы, но дальше-то это никуда не идет. Я это делаю по-прежнему для себя, все крутится не дальше границ моих рук. И я решила, что хватит чего-то ждать, надо самой что-то для кого-то делать. Просто кем-то для кого-то быть.

Где-то прислушивалась, приглядывалась, и однажды подруга познакомила меня с женщиной, которая ездила в детские дома с различными мероприятиями. Я даже предложила ей вместе провести в детском доме игру по выстраиванию коммуникаций, но накануне вечером позвонила и отказалась. Испугалась, что не справлюсь, что дети меня не услышат или я их не пойму.

Однажды листая соцсети, я наткнулась на пост фонда “Арифметика добра” о проекте “Наставники”. Не откладывая, я тут же заполнила анкету на сайте.

Семья, родные и друзья к моему намерению отнеслись положительно. Правда некоторые путали наставничество с опекой: “Ты хочешь принять ребенка в семью?”, другие удивлялись: “Зачем тебе это?”. Но при этом все поддержали и пожелали удачи. 

Интересная беседа состоялась у меня с врачом психиатрической больницы при получении справки. Узнав о проекте, она очень удивилась: 

“Зачем вам это надо? Вы же понимаете, какие это дети – они у нас на учете стоят! Что вы там с ними делать-то будете?”  

Было очевидно, что у нее сложился конкретный портрет ребенка из детского дома, и наставники в эту картину никак не вписывались. Я рассказала ей о проекте подробнее и на прощание она пожелала мне удачи: “Даже не знала, —  говорит, — что такие люди есть, так держать!”

Пройдя все необходимые этапы обучения и общения с психологом, в конце ноября я познакомилась с первым ребенком. Мне сказали, что Настя – спокойная девочка, у нее есть младшая сестра и нет родителей, до детского дома они жили с дедушкой.

Во время обучения и общения с психологом у меня не было особых страхов, а вот перед самой встречей с Настей накрыло: мне было страшно, что мы друг друга не услышим, что я не смогу понять ее язык, не смогу что-то донести, не пойму ее чувства. 

---

Страшно врываться в чужую сложную жизнь, не понимая, что там происходит.

---

Я боялась сделать хуже, боялась не оправдать надежд, переступить границы.

Все-таки я выросла в саду, а она в терновнике, у меня были строгие родители, но любящие, а у нее только строгие.

Хорошо, что дорога до детского дома заняла полчаса, я постаралась успокоиться. Но после встречи вышла окрыленная: господи, как хорошо, отпустило! Буду ей старшей сестрой или старшей подругой, – решила я тогда.

В детском доме, конечно, совсем другой мир. Как будто детей привели в детский сад и не забрали. Детский дом вообще очень похож на типичный детский сад. Те же шкафчики в раздевалке, та же игровая и спальня. И вот в детском саду вечером дети ждут родителей, сидят у окна, постепенно их разбирают – а за детьми из детского дома родители не придут никогда.

С Настей мы ходили вместе в кино, переписывались, обменивались видео-сообщениями, встречались на территории детского дома. А через некоторое время появилась семья, которая оформила гостевой режим, и на все выходные и каникулы Настя уезжала уже к ним. Эта семья становилась и ее семьей, и свободного времени на наши встречи почти не оставалось – она учится, я работаю. Я чувствовала себя как бы третьей лишней – что делать дальше? И решила это обсудить с Настей. Тут она проявила большую разумность, сказала мне приятные общепринятые слова, но подчеркнула, что приоритет сейчас за семьей.

Мы договорились, если я ей буду нужна – я всегда рядом. 

---

Меня тогда порадовало, как грамотно она все рассудила, для 16-летней девочки со сложной историей это был очень взрослый разговор.

---

С тех пор мы не переписывались, я решила не вмешиваться в другую семью. Да, нам пришлось расстаться фактически на этапе установления контакта, мы не успели сдружиться, но еще одним взрослым, на которого она может опереться, в ее жизни стало больше.

Со второй девочкой 12-ти лет – Сабриной – я встретилась через месяц. Подумала, что было бы здорово подружиться с ребенком – почти ровесником моих детей, и в будущем проводить время вместе.

Сабрина была средняя из трех сестер, все погодки. В детском доме они жили три года, мама умерла, папы не было. Мне сказали, что она активная творческая девочка, и это оказалось правдой. В первый раз мы встретились в ее комнате, где над кроватью висели ее красочные, жизнерадостные рисунки и коллажи.

Во второй раз знакомиться с ребенком было уже не так страшно: я понимала, куда еду, что меня ждет, но все равно волновалась. Сабрина в первый раз стеснялась, но со временем разошлась, характер-то не скроешь. Я попыталась найти общие интересы и сходство, легкие темы, и все прошло хорошо. К нам буквально сразу присоединилась ее младшая сестра, а старшая наблюдала издалека, контролировала. Она у них “око надзора”.

В следующую встречу мы уже гуляли на площадке и опять с младшей сестрой Аминой, она сидела рядом, прижималась к плечу, ей очевидно тоже нужен был взрослый.

Очень хотелось пространства – новых мест, ярких впечатлений, за пределами их привычных декораций. Позже, оформив документы и получив согласие от директора детского дома, можно было бы выходить на прогулки за пределы учреждения. Я уже представляла, что если будем гулять, то впятером – мои двое и три девочки.

Потом Сабрина заболела и лежала в больнице, мы общались по телефону. Я строила планы на лето: у нас есть много мест для прогулок, прекрасная природа, но лета не случилось, потому что стало известно, что девочек берут под опеку. Причем уезжают они километров за 300, в другую область, и уже начался этап знакомства с новой семьей.

Я переживала и грустила. Перед отъездом я спросила Сабрину: “Чем вы занимались, когда ездили знакомиться? Хорошо тебе там было? Ты вообще туда хочешь?” А она говорит:

---

“Я просто хочу отсюда уехать”.

---

И Амина кивнула, что тоже.

К счастью, все хорошо, мы иногда переписываемся, девочки в порядке, скоро приедут в наш город повидаться с подружками, может быть, и мы увидимся. Сабрина знает, что есть человек, которому она не безразлична. Региональный куратор теперь смеется, что мне надо всех детей отдавать, чтобы их забирали в семьи.

И потом мы договорились с фондом, что перед знакомством со следующим ребенком я возьму паузу. Во-первых, чтобы побыть поддержкой для Сабрины, если я буду ей нужна, во-вторых, чтобы наставничество не стало для меня конвейером, как будто бы дети – на раздаче. Так что пока никаких сроков я себе не ставлю.

Мне казалось, что я не успела сделать что-то значимое для этих девочек… Но некоторые говорят, что наоборот, я послужила переходным этапом к мягкому вхождению в семью, сформировала некоторый запас доверия. Возможно, и так, но я об этом не узнаю. Как говорит моя дочь, “капелька интересно проведенного времени может надолго запомниться”.

У меня, кстати, был некоторый страх, что когда я езжу к другим детям, я как будто забираю время у своих. И я узнала, что моя дочка немного переживала и грустила, что меня нет. Я тогда решила более точно распланировать время, и в детский дом стала ездить в выходные с утра, чтобы не разбивать день, а вечер оставляла для своих детей, и это все упростило. Детям я все подробно объяснила, у нас доверительные отношения, и они отнеслись с пониманием.

Я размышляла над тем, насколько этот пусть и такой короткий опыт изменил меня.  Оказалось, что при всей схожести, при одинаковых условиях и обстоятельствах, мир может быть настолько разным. Разными могут быть наши взгляды и чувства, и там, где нам кажется, что мы сильны, мы можем быть очень даже слабыми. И если друг друга поддерживать, то с детьми из детских домов может не произойти чего-то плохого.

Я по-другому посмотрела и на своих детей, увидела какую-то их хрупкость… Поняла, что само собой разумеющиеся вещи – они как бы на ладошках, можно неаккуратно упустить. Больше стала ценить то, что у нас есть. Ведь если не держаться друг за друга, завтра может не быть того, что есть сегодня.

Каждый раз, возвращаясь из детского дома, я думала, что у моих детей есть то, чего у детей в детском доме нет. И можно, оказывается, расширить границы своей собственной жизни и впустить в семью еще кого-то. Сделать еще чей-то мир насыщеннее, раздвинуть его, показать что-то новое.

Не обязательно при этом брать ребенка под опеку. Но вот представим, что мы переходим овраг по бревну, и я веду своих детей за руку, а рядом идут дети из детского дома. Ведь я могу их тоже взять за руку, поддержать и пройти этот путь вместе.

Мы ходим по одной земле, у нас те же опасности, страхи и переживания. Но мы устойчивые, а они – нет.

---

Мы с девочками были только в начале пути, но у меня есть стойкое ощущение, что наше общение продолжится. Не просто так я к этим девочкам пришла. Я почувствовала, что я им нужна.

---

Я думаю, что в наставники идут люди, у которых есть внутреннее побуждение сделать что-то для конкретного человека, следовать зову сердца. У кого есть ресурс, чтобы помочь другому крепче стоять на своих ногах. Наставник – человек, который фактически несет в себе ценности безусловного принятия людей вокруг себя и фонд “Арифметика добра” таких людей ищет и привлекает.

Если собираешься идти в наставники, важно спросить себя: а почему ты этого хочешь? Сердце ребенка из детского дома – хрупкая материя, и общение с ним – ювелирная работа.

Стоит быть готовым к тому, что ребенок может не пойти на контакт, быть закрытым, травмированным и коммуникацию с ним построить будет сложно. Тут не справиться без помощи психолога. У наставников, кстати, есть возможность в любой момент обратиться к куратору проекта за поддержкой, например, если подросток врет, манипулирует или наставник не знает, как себя повести.

Если же получится сдружиться, войти в доверие – все остальное будет вторичным. А еще нужно быть готовым к тому, что ты с ребенком сблизишься – а он уедет в семью, как произошло у меня дважды.

Надо быть готовым уделять этому свое время. Не получится приехать на часок, если ребенок раскрылся и ему нужно еще время. Это не деловая встреча, даже с друзьями проще проститься – ну я поехала, мне некогда, созвонимся. А с ребенком так не получится. Хорошо определить для себя, сколько времени готов уделить наставничеству – раз в неделю или раз в месяц, и обсудить с ребенком, как ему будет комфортно. Присматриваться к его темпу, чтобы одновременно и не навязываться, врываясь в чужую жизнь (вот, я теперь твой наставник, будем дружить!) и не выстраивать длинных дистанций. Дети разные – кто-то допускает к себе маленькими шажочками, а кто-то сразу широко распахивает дверь.

Я бы посоветовала будущим наставникам верить в себя, искренне верить в ребенка, с которым общаешься, и умножать любовь. Если хочешь идти в наставники – развивай эмпатию. И еще: волноваться – это нормально.

Иногда я спрашиваю себя – удалось ли мне что-то показать девочкам, что-то важное проговорить, какую-то деталь подчеркнуть. С Настей был такой случай: она готовилась ко дню рождения и обсуждала со своим парнем варианты подарков. Я спросила – а что ты подаришь на день рождения ему? И тут она замерла и призналась, что не задумывалась об этом. Я тогда рассказала ей, что удовольствие можно испытать не только когда получаешь подарки, но и когда их даришь, особенно, когда это подарок сделан твоими руками.

Или Сабрина с сестрами после знакомства с потенциальными опекунами привезли оттуда три новых телефона. Один телефон мы никак не могли разблокировать. И девочки между собой говорят как само собой разумеющееся: давайте напишем им (будущим опекунам), пусть денег кинут – отнесем в ремонт. Как будто так легко щелкнуть пальцами – и деньги появятся. Я поговорила с девочками и объяснила, что они еще так мало знакомы, что это не совсем правильно, что надо уважать других людей, и деньги так просто не возникают ниоткуда.

Надеюсь, из этих разговоров они сделают для себя важные выводы.

Я бы посмотрела на программу “Наставники” как на социальный проект. У детей в детских домах сейчас огромное количество спонсоров и благотворителей – деды морозы на новый год стоят в очереди. И ценности семьи, дружбы, человеческих отношений подменяются материальными ценностями.

Многие компании к Новому году выделяют значительные бюджеты, ребенок буквально сидит над своим виш-листом: такая сумма от этого спонсора, такая – от другого, подарочек получается значительный.  

Но ситуация выглядит перекошенной: ребенок из неблагополучной семьи, лишенный любви, заботы, внимания, положительного примера, как взрослеть, обеспечивать свои потребности, следовать за своими стремлениями, помогать кому-то – растет в среде, где его заваливают благами, подарками, деньгами. Любви нет, а деньги в избытке. Я не знаю, что такое, когда меня любят, и когда я люблю, но я вижу, что могу потреблять.

Программа “Наставники” помогает сместить эти акценты: давать детям отношение, а не деньги. Показать детям, что есть и другие ценности и радости. Чтобы было поменьше дедов морозов, а побольше осознанной помощи конкретному человеку.

Многие даже не представляют, что радость ребенку может принести просто поход в парк с мороженым – столько всего можно обсудить, о стольком подискутировать, да просто дать ребенку выговориться или насладиться чем-то за пределами детского дома. Что можно стать для ребенка таким вот поддерживающим плечом. Детям в детском доме порой не с кем обсудить волнующие вопросы, а вопросы эти, конечно же, есть! И дети точно прислушаются ко взрослому, которому будут доверять.

Вдруг однажды ребенок будет составлять список подарков не для себя, а для кого-то другого».

---

Поддержите программу «Наставники» благотворительным пожертвованием, чтобы она продолжила свою работу и еще больше детей из разных регионов России нашли своего друга — наставника.