«Я хочу, чтобы мы с тобой подружились»

Женя и её наставница Галина

Галине Андросовой, 29 лет, она живет в Москве, работает продуктовым менеджером в IT-компании и руководит продуктовой командой. Любимое дело – дрессировать своего 9-месячного пса Эрена. Обожает гулять, вышивать, ходить в театры и смотреть кино. 

Я узнала о наставничестве в Telegram совершенно случайно и подумала, что это могло бы быть очень интересно. Я не готова была стать приемной мамой или волонтером (в нашей компании давно работают волонтерские программы, и для нас это дело привычное), а наставничество выглядело чем-то особенным. В 26 лет, выбирала между программой «Наставники» и репетиторством в программе «Шанс» фонда «Арифметика добра» в конце 2020 года, я подала заявку в программу «Наставники».

Некоторые вещи по-настоящему пугали

Обычно, если я хочу что-то попробовать, то просто беру и делаю, ни с кем не советуясь. Мое окружение отреагировало на обучение в программе по-разному, кто-то восторгался «о, как круто, я бы тоже пошел», а кто-то спрашивал «зачем тебе это надо»? (что только добавляло тревоги и сомнений), но никто не осуждал.  

Конечно, я сомневалась. К тому времени я уже работала с психологом и понимала, насколько травмированы подростки из детских домов, какие последствия могут быть у этих травм и как они влияют на поведение ребенка. Но опыт работы репетитором научил меня находить общий язык с подростками и быть с ними на одной волне, это придавало уверенности. Кроме того, для меня было важно, что в программе ребенку подбирали не маму, а опору, поддержку и друга.  

На обучении мы обсуждали с психологом, к чему каждый из нас не готов. Мне, например, было бы сложно говорить с ребенком о смерти родителей, а к остальному я относилась спокойно. 

А вот детские дома вызывали страх. На обучении нас попросили посмотреть фильм «Мама, я убью тебя», и помню, я ехала домой в автобусе, смотрела фильм и ревела. Я очень боялась попасть именно в такой детский дом, где детей за плохое поведение обкалывают препаратами, боялась каких-то очень сложных случаев, связанных, например, со смертью. Еще я сильно опасалась, что подросток начнет воспринимать меня как родителя или спонсора.

Нетипичный подросток

Психологи на обучении буквально заставляли нас задуматься и ответить на вопрос «зачем мы пришли в эту программу», и к концу обучения я четко определилась. Я помнила, как мне самой в подростковом возрасте было трудно. Многие из нас росли в непонимании, запретах, непонятных обязанностях и требованиях, когда никто не объясняет, что делать. Даже в семье ребенку иногда остается неясно, как именно нужно поступить. 

Когда же подросток один, без ролевой модели перед глазами, он просто не понимает куда идти. Мне очень захотелось в этот сложный период поддержать ребенка, взять за руку и помочь ему дойти туда, куда он хочет.

Она оказалась не типичным сложным подростком, с ней было комфортно и легко.

«Я очень хочу, чтобы мы с тобой подружились»

Когда мы познакомились, Жене было 17 лет. Мне сказали, что она очень хорошая, начитанная и умная девочка. Без фото и деталей ее истории. 

Перед встречей я переживала, вдруг ей не понравлюсь, смогу ли найти общий язык, но успокаивала себя тем, что она умная и начитанная (улыбается).

Женин детский дом находился в Железнодорожном, и, честно сказать, я позавидовала наставникам, у которых подопечные жили в московских учреждениях. Ездить так далеко я смогла только благодаря удаленному формату работы, и часто, пока ехала в электричке, работала. На 2,5 часовую встречу уходил целый день дороги, и домой я приезжала выжатая как лимон. 

Детский дом, несмотря на мои страхи, оказался хорошим. Я подумала, что эти адекватные и добрые люди наверняка хорошо заботятся о детях. Дети тоже выглядели аккуратно, были дружелюбные, приветливые и ничем не отличались от любых других детей.

В начале мы встретились втроем – я, психолог и директор детского дома, которая успокоила меня и настроила на нужный лад. 

Увидев ее на улице, я бы никогда не сказала, что она живет в детском доме и у нее тяжелое прошлое. Она была открыта и дружелюбна, шла на контакт и выглядела увереннее меня. 

На встрече она сразу сказала: «Я очень хочу, чтобы мы с тобой подружились».

Тут у меня пропали последние страхи, и я поняла, что точно ей понравлюсь и мы найдем общий язык. Мы поговорили о ее интересах, поняли, что нам обеим нравится Корея и все, что с ней связано, и это сразу нас сблизило. 

К нашей встрече Женя была действительно готова. В детский дом она попала в 15 лет, и будучи человеком разумным, собранным и ответственным, сама отправляла заявки на участие в программах «Арифметики добра». Я была не единственным взрослым в ее жизни, она общалась также с куратором из программы «Шанс», бабушкой, взрослыми, которые поддерживали ее, знали ее историю и помогали выйти из семьи. Женя использовала любую возможность развития и была в контакте с поддерживающими взрослыми.

Мы договорились встречаться раз в 1-2 недели и созваниваться в telegram по вторникам и четвергам. Такое расписание вполне вписывалось в мой график, и удаленка очень помогла. 

Решения Жени – это ее ответственность

Женя оказалась человеком без сюрпризов, ровно такой, какой я увидела ее на первой встрече — открытой, общительной, ответственной за свою жизнь, начитанной, уверенной и целеустремленной.

Первое время я писала директору детского дома и договаривалась о встречах. Мы гуляли по городу и в парке, а в плохую погоду — в ТЦ. Через 3 месяца она выпустилась из учреждения, поступила в университет и переехала в общежитие, мы стали встречаться в Москве. 

Мы обсуждали с ней разные темы, например, первую любовь. Я знала ее тайные переживания, и как обычно поддерживала. Довольно быстро Женя рассказала мне историю о маме (это освещалось в СМИ), я в принципе знаю, что с ней происходит, в каком контексте она находится. 

Мы не прорабатывали темы походов в поликлинику, МФЦ и парикмахерскую, потому что Женя более-менее все умела, все-таки она попала в детский дом в 15 лет. Она знала, что чтобы что-то потратить, нужно что-то заработать, поэтому, возможно, и не просила меня покупать ей дорогие вещи.

Но мы проговаривали финансовую грамотность, важность накоплений, целесообразность определенных покупок, приоритетность платежей и планирование бюджета. Женя ни разу не попросила денег у меня, несмотря на трудности, с которыми сталкивалась. 

В общении с ней я получила очень важный опыт. Когда после выхода из детского учреждения она поступила в университет на лингвистику, оказалось, что на любимый корейский язык ее не взяли и отправили учить французский, который ей категорически не нравился. После 1-го семестра Женя ушла в академ, а потом оставила учебу и устроилась работать кассиром в федеральную сеть магазинов. Решила, что лучше зарабатывать, чем учиться тому, что не интересно. Это меня очень сильно расстроило, я полгода переживала… 

А потом (в том числе благодаря работе со своим психологом) я поняла, как важно, чтобы она была довольна своей жизнью и искала для себя лучшие варианты. Сейчас к ее решению я отношусь гораздо спокойнее, хотя перспективы мы, конечно, обсуждаем. Например, заочное обучение или курсы, как совместить работу и учебу.  

Мы не подруги

Жене уже 19 лет, и за 2 года мы стали близкими людьми. Очень помогает то, что мы живем в одном городе. Она знакома с моей близкой подругой, а я знаю ее окружение и что у нее происходит. Однако, когда я описываю знакомым наши отношения, то я говорю о Жене как о подопечной, а не как о сестре или подруге. Эта граница существует. 

Например, подруге я могла бы высказать свое мнение более жестко, а наши отношения с Женей другие. Для нее я — наставник и ролевая модель и должна с ней вести себя определенным образом. Если в какой-то момент наши отношения разойдутся, и Женя, например, решит отдалиться, или у нее появятся другие интересы и окружение — это нормально, я это приму. Она — взрослый самостоятельный человек, и сама несет ответственность за свою жизнь. Но я бы, конечно, хотела общаться и дальше.

О том, чтобы взять в наставничество другого подростка, я пока думаю. В прошлом году я сильно выгорела на работе, была очень истощена. Чтобы кому-то помогать, у меня должен быть ресурс, а если что-то сбоит – лучше даже не начинать. 

Я бы хотела пойти в следующее наставничество полной сил, так что сроков я не ставлю, но и возможность такую не исключаю.

За время общения с Женей я натренировала один очень важный навык. По началу в разговоре с куратором очень удивлялась: как это так, мой совет не нужен?! Прорабатывала эту тему со своим психологом и 2 года назад пошла учиться на коуча, чтобы заставить себя замолчать и научиться давать выговариваться другому. 

Со временем перестала давать непрошенные советы, научилась останавливаться в нужный момент и слушать, не задавая лишних и личных вопросов, либо делая это очень аккуратно.

Будущему наставнику я бы посоветовала в начале наполнить себя и помочь себе, а уже потом – детям, кувшинчик должен быть полон, а не пуст.

Быть открытым и готовым принимать абсолютно любую ситуацию ребенка — это его жизнь и опыт (в том числе вредные привычки, самоопределение, сложные решения). Обращаться за помощью к куратору и психологам фонда, даже если кажется, что все идет легко (к своему куратору в программе я обращаюсь даже спустя 4 года), и, если есть возможность, работать со своим психологом. 

Мне кажется, с Женей у меня получилось стать человеком, к которому она может обратиться за помощью. Я поддерживала и поддерживаю любое ее решение, даже если я с ним не согласна.