9 марта 2023
Автор: София Горовая

«Заберите меня, я не хочу в детский дом»


В свое время Ирине не от кого было получить помощь: справлялись со всеми трудностями и воспитывали пятерых приемных детей они с мужем в одиночку. Но однажды Ирина решила взять все в свои руки и пошла сама учиться на психолога. А потом узнала про фонд «Арифметика добра» и, пройдя в нем обучение, стала ведущей ресурсной группы «На равных». Здесь Ирина наконец нашла единомышленников и поддержку и сама смогла помочь другим приемным родителям.

«В 2013 году я впервые стала приемной мамой. На тот момент мне было 42 года, кровных детей у нас с мужем не было, и мы решили принять в семью ребенка из детского дома. Окончили в Смоленске школу приемных родителей и стали искать ребенка. Для меня главным было изначально увидеть человека, но в то время видеоанкет детей в базе еще не было. И мы обратились к сайту популярной тогда программы «Пока все дома» — они как раз выкладывали видеоанкеты ребят из детских домов. Там мы и нашли восьмилетнего Диму из подмосковного учреждения. Созвонились с оператором, заявили о своем желании познакомиться с мальчиком. Узнали его историю: оказалось, что у мамы Димы были проблемы с алкоголем, и ее лишили родительских прав. Он жил с бабушкой, но два года назад та умерла от рака. Тогда Диму отправили в детский дом.

Вскоре опека организовала нам встречу, мы приехали и решили принять Диму в свою семью. Но все было не так просто: выяснилось, что прабабушка мальчика добивается опеки над ним. Написала заявление, что возьмет правнука, но из-за пожилого возраста (женщине было уже 76 лет) ей отказывали. Мы изначально искали детей только из другого региона, чтобы никак не пересекаться с их родными. А здесь оказалось, что родственница борется за ребенка. 


Но в итоге все сложилось хорошо: нам разрешили оформить опеку над Димой, и с его прабабушкой мы познакомились. Она оказалась замечательной и доброжелательной женщиной, с которой мы поддерживали отношения до конца ее жизни.


В первый год совместной жизни с ребенком была тяжелая адаптация. Свое состояние в то время я описала бы так — взяла и испугалась. Сложнее всего было выстраивать отношения даже не с самим ребенком, а с окружением, со школой. Диме было восемь лет, и его надо было отдавать во второй класс. Но после детского дома у сына не было никакой подготовки, даже базовых знаний. Сотрудники школы стали давить на меня, а я — на ребенка. Сейчас понимаю, что это было неправильно: я пыталась переделать сына, подстроить под систему, не учитывала его особенности. Наверное, в чем-то судила по себе: я из семьи педагогов, всегда хорошо училась. Мне казалось это само собой разумеющимся, и я не могла понять, почему Дима такой неусидчивый.

2023-03-09 10.31.01.jpg

Было тяжело, но мы с мужем решили взять второго ребенка из детского дома. Может, с ним будет легче? И вместе ребятам будет проще и веселее? Стали снова шерстить базу, на этот раз по совету психологов искали ребенка помладше. По фото понравился Максим — мальчик шести лет, с третьей группой здоровья. Видеоанкет в базе по-прежнему не было, и мы решили съездить познакомиться с ребенком. Он был из того же детского дома, что Дима, и мы снова отправились в Подмосковье. И там нас ждал шок: ребенок совсем не был похож на свою фотографию. Худенький, просто крохотный, лысый, на лице язвы, весь какого-то прозрачно-серого цвета, глаза сильно косят. Нас оставили одних в комнате, а мы даже не знали, как общаться с малышом — понимали, что он практически не видит, и мы, например, даже порисовать вместе не можем.

Когда Максима увели, я расплакалась. И отказалась брать этого ребенка. Первые два часа дороги домой мы с мужем молчали. А потом он спросил меня, о чем я думаю. Я выпалила все: мы не можем взять такого ребенка — школа и нашего здорового сына, Диму, не принимает, а что будет с ребенком с инвалидностью? как мы справимся с ним? что вообще с таким мальчиком делать? Муж спокойно ответил: 


«А ты представляешь, что этому ребенку светит, если мы оставим его в детском доме? Им никто не будет заниматься, а потом его отправят в ПНИ».

От этих слов у меня что-то екнуло, я поняла, что мы можем и должны спасти Максима от этой участи. И мы решили взять мальчика к себе, пока в гостевом режиме.

Было лето, отпуск, мы с друзьями собрались с палатками на озеро и взяли с собой Максима. Помню, там он удивил нас: оказался очень общительным, любознательным, «почемучкой», который беспрерывно подходил ко взрослым с вопросами обо всем на свете. Тогда я поняла, что у ребенка сохранный интеллект, и хотя сейчас он отстает в развитии — ведет себя и выглядит, как будто ему не шесть лет, а три-четыре года — но с нашей поддержкой он догонит ровесников. Тогда мы решили взять Максима под опеку.

Дальше все складывалось не так тяжело. Оказалось, что Максим, хотя и плохо, но видит, а значит, может учиться, как остальные дети, в обычной школе. Тогда как раз вышел закон об инклюзивном образовании. Мы отправили его в обычный детский сад, а в восемь лет — в общеобразовательную школу. Учеба дается не очень легко, но Максим открытый, коммуникабельный, идет на контакт с учителями и другими ребятами, так что мы справляемся. А к нам Максим всегда был особенно добр, ласков. 


Чувствовалось, что мальчику очень не хватало тепла, ведь он пробыл в детском доме целых пять лет — его маму лишили родительских прав, когда ему было два года.


Максим все время ходил за мной по пятам, прижимался ко мне, обнимал, целовал. Тогда, видя, как сын нуждается во мне, я впервые по-настоящему почувствовала себя мамой.

Пройдя через воспитание двоих приемных детей, мы считали себя опытными родителями. Через два года, в 2016-ом, решили взять из детского дома девочку. К тому времени с Максимом и Димой у нас все более-менее наладилось, мы нашли общий язык с обоими сыновьями. И нас очень радовало то, как дети меняются в семье после жизни в детском доме — хотелось так же помочь еще одному ребенку. Я позвонила в тот же подмосковный детский дом, но нам ответили, что его расформировывают, и забрать сейчас уже можно только одного мальчика — Митю. История стандартная: у родителей проблемы с алкоголем, ребенка в шесть лет изъяли из семьи и отправили в детский дом. К тому моменту он жил в учреждении уже пять лет. Нам стало ужасно жалко ребенка: никакая семья его за это время так и не взяла. И мы оформили опеку над Митей.

Мы снова убедились: каждый ребенок особенный, все дети разные, и опыт воспитания одних может никак не помочь с другим. Митя очень отличается от Димы и Максима. Уровень развития у него был гораздо ниже, чем у ребят: сказывалось то, что он всю сознательную жизнь пробыл в детском доме. Он был эмоционально холоден, ему было очень тяжело учиться. Дополнительной сложностью стало то, что Митя и Дима были ровесниками, и между ними началось соперничество. Было очень непросто, мы с мужем твердо решили остановиться и никого больше не брать под опеку.

Но все сложилось иначе. У Димы был одноклассник Никита. Мы знали, что его маму тоже лишили родительских прав, и он был под опекой бабушки. Но в 2019 году она умерла, и 14-летнему мальчику грозил детский дом. Никита знал, что у нас с мужем все трое детей приемные и, наверное, поэтому позвонил мне. Он сказал:


«Тетя Ира, пожалуйста, заберите меня, я не хочу в детский дом».
Больше родных у Никиты не было. Мы не смогли оставить мальчика в такой ситуации и оформили опеку над ним. Теперь у нас было трое одногодок: Митя, Дима, Никита — и младший Максим.
2023-03-09 10.30.37.jpg

Так мы жили до 2021 года. Трое ребят уже выросли, и мы понимали, что скоро они разъедутся. И решили взять еще компаньона для Максима из смоленского детского дома, чтобы младший не оставался один. Мы взяли 12-летнего Илью. Его маму лишили родительских прав из-за алкоголизма, он жил с бабушкой и дедушкой, но потом они умерли. Он очень развитой, домашний ребенок. В детском доме прожил всего год.

В общем, история нашего приемного родительства непростая.


А самое сложное — на этом пути нас никто не поддерживал. В нашем городе я даже не могла найти компетентного в теме сиротства психолога.
В 2017 году я, уже отчаявшись, решила: спасение утопающих — дело рук самих утопающих. И пошла сама учиться на психолога — раз никто не может помочь мне, я это сделаю сама. Так я получила второе высшее образование и стала детским психологом. Потом углубилась в вопросы семейной психологии: считаю, что очень важно работать не только с детьми, но и с родителями, проводить совместные сеансы.

Как психолог я изучала деятельность разных фондов по работе с сиротами и в 2021 году узнала про «Арифметику добра». Я заинтересовалась проектом «На равных» — ресурсной группой для родителей, в которой они обсуждают вопросы воспитания детей из детских домов и делятся друг с другом проблемами. Я сразу подумала, как мне не хватало такого сообщества и поддержки в нем, и захотела принимать участие в проекте. Вскоре сотрудники фонда предложили мне отучиться на ведущую ресурсной группы. Я с радостью согласилась.

Вместе с моей коллегой Олесей мы взяли группу и год занимались с ней. У нас образовалось очень дружное сообщество, в нем было много активных, вдохновляющих своим примером, родителей. Например, была ресурсная мама десятерых приемных детей. Она всегда говорила о своих ребятах с любовью, теплом — и так же относилась к нам. Очень мягкая, располагающая к себе, заботливая. В другой маме меня очень вдохновляло ее отношение к своим детям: она воспринимала их как равных, уважала их мнения. Например, часто говорила про приемную дочь-подростка: «Мне с Юлей надо посоветоваться, прежде чем принять решение». На мой взгляд, очень важно и ценно такое отношение взрослого к подростку. А третья мама делилась с нами полезными лайфхаками, как организовать учебный процесс для детей, мотивировать их заниматься.

2023-03-09 10.30.54.jpg

Я считаю, что главная помощь ресурсной группы — это общение с людьми, с которыми ты на одной волне, которые поймут тебя. Например, я никогда не могла обсуждать своих сыновей с друзьями: у них всех кровные дети, и они не представляют, какие трудности у приемных семей. А узнав о любых наших проблемах, обычно повторяют:


«Ну, это все плохие гены, чего вы хотели от детдомовского ребенка?»
И сложно объяснить людям, как все на самом деле. Этого не поймешь, пока не переживешь на своем опыте.

А в ресурсной группе все единомышленники, и здесь ты всегда можешь получить поддержку. Люди делятся своими переживанием, ты слушаешь — и тебе знакомо все, о чем они говорят. Ты понимаешь, что  не один с такими проблемами, и это успокаивает. А еще другие приемные родители рассказывают, как они справлялись с теми или иными трудностями, и это очень полезно — всю эту информацию можно брать на вооружение.

Любому приемному родителю надо делиться с кем-то своей болью, радостью, проблемами. Но мы все разрознены. А ресурсная группа объединяет и позволяет никогда не чувствовать себя одиноким.


Слышать поддержку, поощрение в тяжелый момент — от этого вырастают крылья, и ты уже можешь справиться со всем.
Для ведущего самое главное, думаю, умение выслушать, разделить чувства человека, поддержать его. Надеюсь, у нас с Олесей это получилось, потому что наша группа удивительная. Обычно через год на занятия ходят уже три-четыре участника, а мы дошли до конца курса почти полным составом — 12 человек. И сейчас мы остаемся на связи, по-прежнему общаемся, делимся друг с другом новостями, событиями из своей жизни. Всегда отвечаем друг другу на сообщения в общем чате, радуемся и переживаем вместе. Это очень ценно.

Мне очень жаль, что раньше у меня не было такой поддержки, как ресурсная группа «На равных». Сейчас я планирую открыть НКО для приемных родителей в Смоленске, чтобы никто из семей не оказался в сложной ситуации. Я уверена: если каждый приемный родитель сможет получить такую поддержку, как в ресурсной группе, будет намного больше счастливых семей».

Чтобы стать участником проекта «На равных», заполните форму для регистрации:

Ресурсная группа «На равных»

Записаться в группу

Выберите способ перевода

Будьте в курсе

Подпишитесь на наши новости и будьте в курсе всех событий
Также можете следить за нашими новостями в социальных сетях
Введите имя
Некорректный e-mail

убрать опору вернуть опору